Она сидела в спальной комнате, и ее тонкие пальчики теребили бахрому покрывала. В этой комнате на чердаке давно уже никто не жил. Узкий камин покрылся ржавчиной и пылью, половицы трещали при каждом шаге, а когда дул ветер, ветхая дверь скрипела и тревожно хлопала. Маленькое окно заросло паутиной, и по засиженному мухами стеклу ползали черные жучки. Но она сидела здесь и бездумно смотрела на далекий пруд.
Пальцы девочки перебирали ткань. Бахрома мягко скользила между ногтем и кожей. У пруда беспокойно раскачивались лиственницы, и их ветви на фоне мрачных темно-синих туч казались яркими и неестественно зелеными. Солнце пряталось в развалах облаков, дождь стучал в окно, и капли колотили по стеклу, как брошенная горсть гвоздей. А потом мир посветлел, тучи разошлись, и на небе остались лишь легкие серебристые полосы. Но в сиянии солнечных лучей лиственницы метались еще более тревожно, словно предчувствуя неотвратимую и ужасную беду.
Джиннот! Джиннот! - доносилось со двора. - Где ты, Джиннот?
"Ты сделаешь это, Джиннот, правда? Ты должна это сделать, милая. А я дам тебе тогда шесть пенсов. Мы же всегда ладили друг с другом. И я люблю тебя больше, чем она. Вспомни сама, Джиннот. Кто подарил тебе ленты для волос? Кто покупал для тебя сладости в деревне? Я или она? Неужели ты откажешь мне в таком пустяке? Просто скажи им, что она посмотрела на тебя и это случилось. Нет-нет, Джиннот! Это не ложь! И поверь мне, я знаю, о чем говорю."
Девочка прижала ладони к ушам. Но голос звучал внутри, преследуя, как злая пчела. Она подошла к треснувшему зеркалу и взглянула на коричневую от мушиных пятен поверхность. Слева виднелась дверь, справа - окно, а впереди - ее лицо, желтое в отраженном солнечном свете: волосы, как стожочек сена, темные, без блеска глаза, длинные зубы и широкий рот. Джиннот всхлипнула и вернулась на кровать. Ее пальцы снова теребили покрывало.
Почему это случилось? Почему она ничего не помнит? И почему каждый из них в ответ на вопросы лишь гладил ее по голове, будто пытался стереть обрывки смутных воспоминаний. А голос шептал и шептал:
"Ах, бедная ты моя девочка. Не надо плакать. Такое бывает у многих. Простое недержание мочи. Вот только странно... Все было хорошо, а потом Минти посмотрела на тебя, и это случилось..."
Но Минти не смотрела на нее. Не смотрела! Девочка закрыла глаза. Льстивый и ласковый голос нашептывал откуда-то из глубины ее ума, и слова перескакивали из одного уха в другое.
"Я и Джек скоро поженимся, понимаешь, Джиннот? И тогда ты будешь приходить к нам в гости - в любое время, когда захочешь. Мы будем печь с тобой оладьи и лепешки. И я даже разрешу тебе поваляться на нашей постели. Но сначала ты должна рассказать им о Минти. Так ты скажешь, Джиннот? Для меня и Джека, ладно? Он же такой хороший. Ты ему нравишься. И помнишь, он починил твою любимую куклу? Неужели тебе не хочется, чтобы поженились?"
Рот девочки открылся. Пальцы нервно перебирали бахрому.
"Он никогда не будет счастлив, если женится на ней. Ты же большая девочка, Джиннот, и сама все понимаешь. Минти добрая и симпатичная, но она ему не пара. Весь день сидит над шитьем и вязанием, а вечерами снова шьет и вяжет. Мужчинам нужно другое, милочка. Их надо развлекать. Ими надо любоваться... А она даже слова не скажет. Бедный Джек! Он просто не видел других женщин. У него не было выбора. Сделай это, Джиннот - и для него, и для меня, и для Минти. Они никогда не будут счастливы - уж я-то знаю."
"Ты не причинишь ей никакого вреда, Джиннот. Жизнь есть жизнь, и судьбы не поменяешь. Тебе и самой однажды захочется замуж. А поможешь другим, так и тебе помогут... Минти все поймет и простит. Хотя мне кажется, что это она виновата в твоих бедах. Ты же не знаешь причин болезни, правда? Так ты скажешь, Джиннот? Скажешь, ладно?"
Дверь скрипела и хлопала от сквозняка. Солнце сияло на каплях дождя, стекавших по грязному стеклу. Джиннот сидела на узкой кровати у запыленного камина и плакала. Она не хотела лгать и обижать Минти. Она чувствовала беду. В треснувшем зеркале отражалась стена с большим пятном облупившейся штукатурки. Пух кружился по голым половицам, и ветер уныло подвывал в дымоходе. Во дворе снова послышался голос отца. Он звал ее, но она не обращала на него внимание. Приподняв покрывало, девочка забралась в постель. Ее отекшее лицо казалось маской, брошенной на подушку.
Джиннот! Джиннот! - звал отец, стараясь перекричать вой ветра. Она захныкала и сжалась под одеялом, прячась от света и вопроса, который преследовал ее даже в темноте.
"Ты сделаешь это, Джиннот? Ты скажешь им, правда?"
На следующий день погода успокоилась. Над фермой сияло тихое уставшее солнце. От каменной стены и промокшей крыши поднимался пар. В пруду лениво плавали утки, а высокие лиственницы любовались своим отражением в воде.
Джиннот стояла в дверях коровника и смотрела, как работал Джек Хайслоп. Он подметал проход, и жесткая метла гнала к дверям клочья соломы и комочки навоза. Джек был очень красивым. Даже сейчас, несмотря на грязную работу, он казался чистым и опрятным. Его черные волосы поблескивали каждый раз, когда он поворачивал голову. И Джиннот сама видела, как Джек каждое утро чистил свои ботинки. Он тихо насвистывал. Метла разбрызгивала грязную желтую воду, а крепкий и теплый запах навоза жег ноздри Джиннот, сжимая ее желудок спазмами острой боли. Она отвернулась и осмотрела двор.
Из кухни вышла Минти и понесла к свинарнику большое ведро с помоями. Выливая их в кормушку, она взглянула на дверь коровника, и Джиннот показалось, что мир остановился. Метла Джека повисла в воздухе, его свист замер на одной высокой и пронзительной ноте, а Минти превратилась в статую с ведром, из которого лилась застывшая струя.
Когда Джиннот пришла в себя, Джек держал ее голову на своих коленях. Рядом стояла Минти, нервно сжимая в руках передник. Беатрис склонилась над девочкой и массировала ей виски. От ее одежды исходил запах прокисшего молока, волосы выбивались темной волной из-под белого чепца.
Все хорошо, милочка, - говорила она. - Ты просто упала в обморок. А теперь расскажи, как это случилось?
Лицо девочки покрывал пот, губы дрожали, и холодная волна страха подбиралась к самому сердцу. Ей хотелось убежать отсюда, но она не могла подняться на ноги.
"Как это случилось, Джиннот? - звучал в голове сердитый голос. - Расскажи им, Джиннот. Расскажи!"
Она молчала. Ее язык разбух и застрял где-то у самого горла. Наверное, поэтому ее и вырвало. А потом, уже лежа в постели, она вспоминала все это и плакала. Глаза слипались в усталой дреме. Беатрис гладила ее по голове и шептала ласковые слова.
Ты умница, Джиннот. Ты хорошая девочка. Я и не думала, что у тебя все так получится. По-моему, они поверили.
Беатрис улыбнулась и тихо засмеялась.
А ты еще та штучка, Джиннот. Я с самого начала поняла, что мы с тобой поладим.
Короткий сон был наполнен холодом и одиночеством. Девочка проснулась и, подтянув коленки к груди, попыталась разобраться в том, что произошло. Еще несколько месяцев назад никаких проблем не существовало. Минти и Джек собирались пожениться. И Минти заменяла Джиннот мать. Она заботилась о девочке, шила ей платья и рассказывала на ночь добрые сказки. На большее у нее просто не хватало времени. Она часто ругала Джиннот, но ее нагоняи были справедливыми, и девочка любила Минти больше всех на свете... до тех пор, пока не появилась Беатрис. Ах, эта веселая и красивая Беатрис. Она подкупила малышку Джиннот своей лестью и обещаниями.
"Ты сделаешь это, правда? Для меня и Джека. И не бойся, у тебя все получится - вот увидишь. Выбери время, когда Минти выйдет из кухни, и упади..."
И она сделала это - ради шести пенсов и для того, чтобы избавиться от назойливых просьб. Джиннот хотела только притвориться. Она хотела упасть при взгляде Минти и пустить слюну изо рта, как ее научила Беатрис. Но все получилось по-другому, и она действительно потеряла сознание. А значит, Минти на самом деле ведьма, и стоит ей посмотреть на кого-нибудь, как этот человек становится околдованным и обреченным на долгую тяжелую болезнь.
Как жаль! Минти была так добра. И они с Джеком казались прекрасной парой. Если бы не Беатрис с ее пугающим шепотом... Но Беатрис знала, что говорила. Она знала ту ужасную правду, которую дети не могли понять.
Джиннот встала, натянула одежду и спустилась вниз. Кухню заполняли пар и запахи вечерней пищи. За широким столом сидел отец. Его плечи склонились над тарелкой с супом.
Как дела, малышка? - спросил он, прижимая ее к себе одной рукой.
Она кивнула, приподняв бледное заострившееся личико. У очага суетилась Минти. Но она даже не посмотрела на Джиннот, и девочка еще сильнее прижалась к отцу.
Новость расползлась по всей округе, и люди узнали, что Джиннот околдована. Оказавшись в центре внимания, она упивалась романтикой своего несчастья, хотя иногда дрожала по ночам от страха и отчаяния. Дни все чаще наполнялись длинными пробелами, которые выпадали из ее памяти. Она не знала, где была. Она не знала, что делала. И мир съеживался до размеров булавочной головки, где люди двигались, как крохотные песчинки.
Однако со временем она пошла на поправку. Джек ухаживал теперь за Беатрис, и однажды Джиннот видела, как они целовались за стогом сена. Он страстно обнимал свою новую подругу, и его дыхание напоминало хрип раненого животного. В отличие от свиданий с Минти Джек не шутил и не смеялся. В его жестах появилась грубая развязность подвыпившего мужчины. На ферме поговаривали об их помолвке.
Минти изменилась. Ее гладкие волосы все чаще оставались непричесанными, а некогда безмятежные глаза угрюмо мерцали из-под бровей. Она стала резкой и сердитой.
Прочь с дороги, - кричала она на Джиннот. - Что ты путаешься у меня под ногами?
И девочка чувствовала себя еще более одинокой, чем прежде. Она тосковала по ласке и общению. Тосковала по теплу взрослой женщины, которая хотя бы на миг могла заменить ей мать.
У нее не было подруг, и она никогда нен играла с детьми своего возраста. Взрослые отмахивались от нее, как от назойливой мухи, и занимались своими делами. А ей хотелось внимания, и Джиннот начала добиваться его по-своему. Она закрывала глаза, делала несколько хриплых вдохов и падала на землю. Это действовало всегда. Вокруг слышался топот бегущих ног, двор заполнялся тревожными голосами, и добрые руки пытались привести ее в чувство.
С ней стали обращаться, как с тяжелобольной, Ей давали сладкое и говорили ласковые слова. Она слышала, как при ее появлении люди шептали:
Вон идет крошка Джиннот. Бедняжка, она совсем ослабла. Ее надо показать доктору... Джиннот... Джиннот... Бедняжка Джиннот...
А потом приехал доктор, и когда она проснулась, они начали расспрашивать ее о странной болезни. Отец стоял у окна, доктор сидел у изголовья, и они задавали ей прямые и страшные вопросы. Кто ее околдовал? Кто был рядом, когда это случилось? Она знала, что они хотели услышать. Она знала, что ей требовалось сказать.
Кто там был? - сурово спрашивал отец. - Это не шутки, дочка!
Кто это сделал? - вторил ему доктор. - Ты же знаешь, Джиннот, вокруг тебя ходят очень нехорошие сплетни.
Я... Я не знаю, - захныкала она.
Слезы текли по щекам. Рот заполняли горечь и сухость. Она прижала ладони к лицу и громко закричала. Ей было страшно, и она поняла, что действительно больна. Джиннот чувствовала себя усталой - усталой и странной.
О ее болезни говорили уже вслух. Беатрис качала головой и настойчиво твердила:
Похоже, что это точно она. Я же тебе говорила...
А дни растянулись в странное тусклое лето, и тяжелый зной опалил все живое горячими ветрами. В полях расцветали лютики и маргаритки, но цветы чахли и роняли лепестки. Ручьи пересохли. Крапива у изгороди сморщилась, и ветви лиственниц уныло поникли над пересохшим прудом. Вода опустилась так низко, что ее поверхность устилали длинные оголившееся водоросли, от которых шел застойный отвратительный запах.
Пчелы словно взбесились. Они роились, гудели у ульев, жужжали в цветах и над водой. Одна из них запуталась в воротничке Джиннот и укусила ее в шею. Девочка вбежала во двор и завизжала, что ее жалят насекомые. Она кричала, что ей в рот влетел рой, и что пчелы терзают ее желудок. Отец послал за доктором. Во дворе собирались люди, и все о чем-то шептались друг с другом. Чуть позже в кружевах воротничка нашли мертвую пчелу, а потом девочку вырвало, и среди комочков воска женщины увидели желтые тела пчел с помятыми крыльями и поломанными ногами.
И вот тогда Джиннот поняла, что время пришло.
Это Минти Фрэзер! - закричала она, рыдая. - Это Минти! Она смотрела на меня!
Джиннот закрыла лицо ладонями и упала на землю. Но они не стали поднимать ее и гладить по головке. Они пошли в дом - за Минти.
Ее нашли на кухне, где она, стоя на коленях, мыла котлы. Один из работников схватил ее за ноги и поволок к двери.
Ведьма! Ведьма! Ведьма! - кричала толпа во дворе.
Нет, я... Что вы делаете со мной... Не надо...
Ах, так ты еще брыкаться?! Тогда получай!
За что! Я ничего не делала!
Отпустите ее, - закричал Джек. - Отпустите! Дайте ей возможность оправдаться!
Его рот дрожал. До встречи с Беатрис он был обручен с Минти и, наверное, до сих пор сомневался в словах своей новой невесты.
Не будьте жестокими, люди! - закончил он тихо и, отвернувшись, ушел со двора.
Джек знал, что бывает с теми, кто защищает ведьм. Да и кто бы теперь его послушал?
Ведьма! Ведьма! - кричали женщины и тянули к ней руки. - Сжечь ее! Сжечь!
Минти цеплялась за косяк двери. Ее одежду разорвали от плеча до пояса. Из разбитой брови сочилась кровь. Сквозь толпу протолкался отец Джиннот. Пытаясь восстановить порядок, он поднял руку и закричал:
Эй, люди! Слушайте меня! Это мой дом, и я не позволю здесь никакого насилия!
Повесить ее! Сжечь! Несите веревки!
Я не позволю ее вешать, пока мы не убедимся в том, что она ведьма. Пусть нас рассудит вода. И если Минти всплывет...
Джиннот! Приведите Джиннот!
Девочка шла по узкому проходу среди озверевших людей. Беатрис держала ее за руку и, приобняв за талию, подталкивала к крыльцу. Джиннот не хотела смотреть на Минти. Она боялась. Но ее заставили поднять голову. Девочка увидела кровь и порванное платье. Она увидела взгляд ужаса и широкую рану на маленькой груди. И это была Минти, которая готовила ей еду, которая присматривала за ней и заботилась, как мать. Она открыла рот, чтобы рассказать им правду. Она хотела закричать, чтобы они не трогали Минти. Но слова застряли в горле, и на подбородок брызнула пена.
Лицо отца стало белым, как мел.
Уведите отсюда эту тварь, - сказал он, глядя на Минти. - И если она всплывет, убейте ее как можно быстрее!
Толпа набросилась на девушку и стащила ее с крыльца. Они рвали ей волосы, раздирали кожу и лицо. Минти упала. Ее юбка задралась на голову. Она яростно отбивалась ногами от жестоких скорченных рук.
Это не я! Не я! Мне больно! А-а-а-а!
Долгий крик разрезал воздух как клинок. Кто-то выкрутил ей ногу, и кость хрустнула в лодыжке. Тело втаптывали в грязь, словно давили змею.
Потом они связали Минти по рукам и ногам, согнув избитое тело в дугу. Кровь из ран пачкала одежду мужчин, которые тащили ее к пруду. Волосы свесились на лицо. Сломанная нога волочилась по земле, оставляя в пыли неровную полосу.
Нет! Нет! - кричала она. - О, Боже! Вы ошиблись! Джиннот, скажи им, что это не я!
Удар в лицо оборвал ее мольбу. Захлебываясь кровью, она сплюнула несколько зубов. Ее раскачали и швырнули в воду. Послышался громкий всплеск. Капли зеленоватой жижи забрызгали любопытные лица. Все ждали, что Минти всплывет. Люди спорили и кричали. Одни хотели сжечь ее, другие - повесить.
А она утонула. Пруд обмельчал, однако тина и цепкие водоросли затянули ее под грязно-зеленую воду. Толпа притихла. Глаза людей зачарованно смотрели на покачивающийся ковер из тины и гниющих растений. Лишь через две или три минуты они поняли, что произошла ошибка. Тело достали, и порванный рот девушки попытались освободить от черного ила, Но к тому времени было уже слишком поздно.
Кто же такие ведьмы? И что если она тоже обладает этой силой? Идея расползлась по ее уму, как чернильное пятно, и все мысли Джиннот окрасились черным ядом. Картины того страшного дня преследовали девочку каждую ночь. Даже в запахе цветов она чувствовала теперь ту удушливую вонь от тины и застоявшейся воды. Но ей хотелось знать, на что похожа эта странная сила, которая таила в себе столько опасностей и отличала ведьм от других людей.
Девочка спрашивала об этом Беатрис, но та не говорила ничего конкретного. Став замужней женщиной, она округлилась и утратила часть своей красоты. Беатрис ждала ребенка и охотно проводила вечера с Джиннот, беседуя с ней как женщина с женщиной.
Я очень жалею Минти, - говорила девочка. - Она никогда не делала мне вреда. И если бы тогда я не сказала им...
А ты уверена, Джиннот? Ты уверена? Вспомни пчел и тот случай в дверях коровника. Что ты на это скажешь?
Я... Я не знаю.
Тогда слушай меня! Она была ведьма, и в этом нет никакого сомнения.
Но она никому не желала зла!
Ведьмы не могут противиться своей силе. Она накатывает на них и заставляет творить зло. Если женщина становится ведьмой, она перестает быть человеком. Мне тоже жаль Минти, но ты же знаешь, что говорит Библия: "Ворожеи не оставляй в живых".
Джиннот не раз вспоминала Минти - тихую, милую и всегда чем-то занятую девушку. Она представляла, как Минти отбивалась от темной силы и не хотела впускать зло в свое тело. На фоне этих картин ее собственные припадки и рвота казались ничтожными событиями, и Джиннот плакала, прощая бедную пропавшую душу.
А как эти женщины узнают, что они ведьмы?
О Господи! Какие странные вопросы ты задаешь, Джиннот! Наверное, сила приходит к ним, и они чувствуют, что стали другими.
Так вот значит как! Они сами узнают об этом. Ее маленький ум наполнился сомнениями и беспокойством. Джиннот злилась на Беатрис. Ей не надо было верить этим лживым словам. Но если странное поведение Джиннот объясняется темной силой, то она тоже ведьма - маленькая глупенькая ведьма. О, святая заступница, неужели это правда?
"Нет, нет, - успокаивала себя Джиннот. - Девочки не могут быть ведьмами!"
Но она сама не верила в это оправдание. Во-первых, ее околдовали. Во-вторых, она знала, что не такая, как другие люди. И все становилось на свои места. Джиннот понимала теперь, почему с ней не хотели играть деревенские дети. Теперь она знала, почему отец не уделял ей внимания и лишь изредка заступался за нее. И вот значит, почему Беатрис побаивалась ее и постоянно заискивала перед ней: "Правда, Джиннот?"
Она ведьма, и вскоре ей придется найти посвященных сестер. Мила поведет ее через испытания и необычные состояния. Конечно, жаль, что придется кого-то убивать и проклинать. Но раз уж так решила сила, почему бы ей и не попробовать? Интересно, удержит ли она мощь этого потока, или он хлынет через нее из глубины какого-то адского источника? Джиннот боялась, но ее терзало любопытство. Она была совсем юной ведьмой и еще не знала того, что от нее требовалось. Проходили недели, а сила молчала и никуда не вела.
Девочка продолжала навещать Беатрис, пробуя на ней свои чары и заклинания. Но та оставалась такой же цветущей и здоровой, приводя Джиннот в ярость глупыми вопросами:
Ты придешь посмотреть на ребеночка, когда он родится? Правда, скажи, придешь? Тебе нравятся детки?
Она теперь думала только о своем ребенке. Ей было наплевать на Джиннот. И тогда в одну из темных зимних ночей девочка решила ее убить. Если бы не Беатрис, она бы ничего не знала о своей темной силе. Это Беатрис погубила Минти. Джиннот горела желанием отомстить за нее, как ведьма за ведьму.
Она не имела понятия, как наводить чары, а спросить было не у кого. Интересно, как это делала Минти? Джиннот вспомнила тот случай у двери коровника - приподнятую руку и долгий-долгий взгляд. Довольно просто, но надо попробовать, решила девочка. Она задумала дождаться благоприятной ситуации и убить Беатрис где-нибудь в начале весны.
Джиннот сидела на чердаке, пропуская сквозь пальцы бахрому покрывала. Беатрис рожала. Об этом шептались люди на кухне, и именно поэтому Джиннот сидела теперь на кровати, наблюдая за тем, как темнеют в сумерках высокие лиственницы. Все ее мысли и чувства устремились к освещенному окну небольшого домика, где у постели Беатрис Кружили озабоченные женщины. Джиннот почти чувствовала нити судьбы, и ее воля перебирала их, пробуя каждую на прочность.
Пусть она умрет, - шептали поджатые губы. - Пусть она умрет!
Неужели она обращалась к самому дьяволу? Эта мысль испугала девочку. Но ей хотелось, чтобы Беатрис страдала и мучалась, как Минти; чтобы она тоже истекала кровью и исходила криками. Девочка сидела на кровати всю ночь. Ее лицо стало серым, как потолок. Тело покрылось потом и источало кисловатый запах. Где-то рядом закричала сова, и Джиннот на миг подумалось, что это кричит Беатрис.
Внезапно она поняла, что все кончилось. Тело расслабилось, веки затрепетали, и ее голова упала на подушку. Она улыбнулась, засунула пальчик в рот и заснула. А утром на кухне все только и говорили о родах.
Вы слышали? Беатрис родила мальчика. Он такой же хорошенький, как и она сама.
Джиннот молчала. Она поджимала губы и разочарованно ела кашу. Неудача обескуражила ее, и она не могла понять, почему чары не подействовали. Но Джиннот не на миг не усомнилась в том, что она ведьма.
Позавтракав, девочка встала из-за стола и поспешила в дом Беатрис. В уютной спальне горели свечи, в камине пылал огонь, а молодая мать сидела на широкой кровати, и румянец уже начинал возвращаться на ее красивое лицо.
Скажи, он тебе нравится, Джиннот? Вылитый Джекки, правда?
Она неохотно подошла к колыбели. Малыш был крохотным и сморщенным - маленькое тельце, укутанное в шерстяное одеяло. Девочка смотрела на него, в глубине души моля о прощении за то, что делала. Ребенок захныкал и задергался под пеленками. Она знала, что у крошки не хватает сил сопротивляться ведьме.
Джиннот прищурила глаза. Ее верхняя губа приподнялась, оголив длинные зубы. Личико малыша вдруг потемнело, и изо рта потекла пенистая слюна. Когда он перестал подергиваться, ее глаза расслабились, и она отошла от колыбели. А потом ее охватил ужас.
Джиннот убежала на чердак, закрыла дверь на щеколду и сжалась в комочек на кровати. Тело колотила дрожь. Сердце билось о ребра, пытаясь вырваться из пут безнадежной тоски.
Через какое-то время двор начал заполняться голосами. Люди бегали, хлопали дверьми, и девочка вздрагивала при каждом громком крике. Она подошла к окну. Дрожавшие пальцы рвали паутину и выдавливали внутренности из пухлых насекомых. Джиннот с ужасом смотрела на толпу, которая собиралась во дворе. Люди спорили и размахивали руками. В центре стоял Джек Хайслоп. Его блестящие волосы растрепались, лицо покраснело от ярости и гнева. Женщины качали головами, но голос Джека звенел в прохладном воздухе, как набатный колокол.
Да, она так сказала! - кричал он. - Малыш умер за час! И все из-за того, что эта ведьма Джиннот вошла и посмотрела на него!
Ох, парень, не верь ты ее словам. Она просто бредит от горя! Новорожденные часто погибают от конвульсий.
Это не конвульсии! Жена видела, как Джиннот скалила на малыша свои зубы. А потом она убежала, не сказав ни слова. Спросите у Беатрис! Девчонка ей все уши прожужжала о ведьмах.
Не надо так, парень! Вспомни, как мы ошиблись с Минти Фрэзер. Ты не можешь обвинять ее в этом... Подумай сам. Нам очень жаль твоего малыша, Джек, но Джиннот...
Они продолжали успокаивать его и защищали дочь хозяина. А потом одна из женщин вышла из домика Беатрис.
О Господи! - рыдая, кричала она. - Это заставит расплакаться любого. Ребеночек лежит там, как сорванный цветочек. Бедная душа! Какое горе для матери! Пережить такое...
Они зашептались и медленно двинулись к дому. Джиннот отпрянула от окна и снова села на кровать. Она покорилась судьбе, и страх прошел. Осталась только усталость - темная и безнадежная, как тина во рту утонувшей Минти.
Когда они выломали дверь и ввалились в комнату, с ними был ее отец. Они разрешили ему задать ей несколько вопросов. Его губы дрожали. Огромные кулаки сжимались и разжимались. По щекам стекали капли пота.
Джиннот, дочка! - сказал он строго. - Что все это значит?
Она взглянула на него и виновато опустила голову.
Отвечай, девочка. Ты знаешь, что они говорят о тебе? Они говорят, что ты убила малыша Беатрис. Неужели это правда, Джиннот?
Она молчала. Люди начали роптать, но ее отец властно поднял руку.
Говори же, Джиннот! Оправдайся перед людьми, пока еще не поздно. Вспомни, что случилось с Минти Фрэзер! Что ты сделала с ребенком?
Я к нему даже не прикасалась. Я просто посмотрела на него, и все!
Просто посмотрела?
То же самое говорила и Минти, - закричал Джек Хайслоп. - И вам этого хватило, чтобы утопить ее. Так что же вы ждете теперь?
Хайслоп, заткнись, или ты потеряешь свою работу...
А я и так отсюда уйду! И никто не останется на твоей проклятой ферме!
Остальные подняли шум.
Шел бы ты отсюда, хозяин! Мы хотим расспросить твою дочь. Если она не ведьма, ей нечего бояться.
За дело взялись женщины. Владельца фермы оттеснили к стене.
Еще одно слово, и мы бросим тебя в воду вместе с ней, - предупредили его.
И он знал, что они сдержат свое обещание.
Люди обступили Джиннот, выкрикивая ей вопросы и вытягивая из нее ответы. Каждый раз, когда она в волнении дергала бахрому покрывала, они били девочку по рукам, и вскоре ее ладони распухли и посинели.
Говори правду, девочка! Ты ведьма? Ведьма?
Нет! Нет! Я не...
Это ты убила малыша?
Я никогда... У меня не получается убивать людей...
Вы слышали! У нее не получается убивать людей! А ты когда-нибудь пробовала это делать?
Она сжалась в комочек. Злые лица людей напоминали ей образы из ночных кошмаров. Отец просил рассказать им правду, и, наверное, действительно лучше покончить со всем этим ужасом раз и навсегда.
Только не бейте меня! - закричала она. - Не бейте, и я все расскажу!
Тогда поторопись, мерзавка! Не выводи нас из себя! Ты когда-нибудь пробовала убить человека?
Да. Но у меня ничего не получилось... Это все она... Это она подучила меня притвориться околдованной...
Беатрис... Миссис Хайслоп.
О мой Бог! - воскликнули Джек и ее отец.
А ну заткнитесь! Пусть девчонка говорит!
Она дала мне деньги, и я сделала это. А потом мне стало казаться, что я на самом деле околдована. Со мной происходило что-то странное... И когда Беатрис начала рассказывать о ведьмах, я поверила ее словам. Мне показалось, что я одна из них. И тогда... И тогда мне захотелось...
Тебе захотелось убедиться! Это ты убила малыша! Вы слышали! Она призналась!
Нет! - закричала Джиннот. - Нет, я не ведьма!
Она визжала, пока они связывали ее. Она визжала до тех пор, пока из горла не пошла кровь.
Отпустите меня! Я здесь ни при чем! У меня же ничего не получилось! Беатрис осталась жива, а значит, я не ведьма! Это все она! Клянусь, Джек, она сама ведьма! Она сделала это, чтобы разлучить тебя с Минти... Не бейте меня! Не бейте-е-е!
Ее связали по рукам и ногам. Веревки впивались в лодыжки и запястья. Она знала, что сопротивляться бесполезно. Ей вспомнились раны и синяки на теле Минти. Ей вспомнилась поломанная нога. В глазах стоял тот плевок с крошевом зубов и красноватой пеной.
Джиннот не боялась смерти - ее страшила только боль. Девочка знала, что если она будет вести себя тихо, они не станут разрывать ей рот. И тогда ей останется лишь медленное погружение в воду и удушие в черном липком иле.
Она молчала даже тогда, когда они бросили ее в пруд. Вода заполнила горло, ноздри и глаза. Джиннот рванулась из последних сил, но веревка сдавила горло. В ушах зашумело. Страшная боль разорвала мозг, А потом она услышала шум дождя. Ее тело наполнилось пузырьками, и они понесли ее вверх, к далекому белому облаку, на котором жили души убитых девочек. Но крики людей оборвали стремительный полет. Она поняла, что всплыла на поверхность. В изогнутую спину вонзился конец шеста, и кто-то с силой толкнул ее обратно в воду.
Смотрите! Она всплывает!
Ведьма! Сжечь ее! Повесить! Повесить!
Чего же вы ждете? Тащите ее сюда! Видите, чертовка не тонет! Несите сучья и дрова!
Они выловили ее и привязали к столбу. Когда дым заполнил глаза и ноздри, Джиннот пришла в себя и вяло приподняла голову. Она не слышала потрескивания тонких сучьев и смотрела куда-то вверх - на высокие лиственницы и далекое белое облако. Но потом языки огня лизнули ее ступни и ноги. Джиннот заметалась, пытаясь вырваться из пут, и люди отшатнулись от костра, услышав крик истерзанной души. Пламя кусало как волчьи зубы. Тело ребенка корчилось от боли, а огонь ревел, пожирая сухие сучья. Дым и пламя скрыли Джиннот, но ее крики продолжались еще довольно долго.
Толпа начала расходиться. Каждый чувствовал какую-то вину, и сердца людей наполняли страшные сомнения. Она возвращались на поля, но работать уже никто не мог. Отец Джиннот колотил ногами в дверь погреба, и люди не знали, что произойдет, когда он вырвется на свободу. Беатрис металась по постели и бредила в беспокойном сне, а на берегу пруда шипели и постреливали в горячей золе остатки почерневших костей.
======
Перевод с английского Сергея Трофимова (cry-oninboxlv).
Рассказ взят из сборника Дж. Каддона "Ужасные истории" (The Penguin Book of Horror Stories. Edited by J.A. Cuddon, 1984).
Впервые публиковался в 1972 году в сборнике Eleven (Penguin, 1972).
«Да не найдется у тебя ни кудесника, ни волхва, ни гадателя, ни чародея, ни заклинателя, ни вызывающего духов, ни знахаря, вопрошающего мертвых…» (Дварим, 18 глава)
Элеонора ХРИЗМАН
Фото предоставлены пресс-службой Музея библейских стран в Иерусалиме
Еврейская магия насчитывает трехтысячелетнюю историю, но отчего-то до последнего времени оставалась вне сферы серьезных исследований. Одно из последних существенных событий в этой в сфере — выставка «Ангелы и демоны: заклинания и амулеты в еврейской традиции», которая экспонировалась несколько лет назад в иерусалимском Музее библейских стран. На выставке можно было получить представление об этой сфере жизнедеятельности наших предков.
Евреи, как и другие народы, активно практиковали магию. Одним из первых волшебников был Лаван, тесть патриарха Иакова. Моисей и Аарон демонстрировали магические способности на приеме у фараона. Многим известным мудрецам-раввинам, в частности Баал Шем-Тову и Мааралю из Праги, приписывались недюжинные чудодейственные силы.
Несмотря на суровый танахический запрет на все виды колдовства и магии, озвученный уже во второй книге Торы Шмот — «Ворожеи не оставляй в живых», — магическая традиция существовала и во времена Первого Храма, действует она и сейчас. Мы сплевываем через левое плечо, когда дорогу переходит черная кошка, стучим по дереву, верим во вредоносную силу черных глаз, ни на секунду не задумываясь о том, что все перечисленные действия имеют прямое магическое значение. Одним из ярких примеров тому — магическая формула «Абракадабра», появляющаяся на амулетах третьего века нашей эры, которая до сих пор звучит на шоу фокусников и иллюзионистов.
Экпозиция «Ангелы и демоны» в Музее библейских стран включала в себя многочисленные талисманы, амулеты, заговоры и заклинания, выполненные на самых разных материалах, украшения-обереги, а также каббалистическую литературу и книги магических рецептов, большинство из которых до сих пор не были представлены вниманию широкой публики.
Эта выставка была первой в своем роде в Израиле, основную часть экспозиции составляли предметы из частной коллекции, что-то было в музее, отдельные вещи были редоставлены Управлением древностей. После открытия выставки, как отметила магистр египтологии Ори Меири, в музей начали звонить люди и сообщать о старых книгах, доставшихся им по наследству.
Черная магия… В еврейской традиции, как, впрочем, и у большинства других народов, практики черной магии, мягко говоря, не приветствовались. «Да не найдется у тебя никого, проводящего сына своего или дочь свою через огонь, ни кудесника, ни волхва, ни гадателя, ни чародея, ни заклинателя, ни вызывающего духов, ни знахаря, вопрошающего мертвых, ибо мерзок перед Господом всякий, делающий это…» (Дварим, 18-я глава). Однако это не мешало жителям Древнего мира в сложных ситуациях искать помощи у магов и чародеев.
«Источник большей части наших знаний о еврейской магии — Вавилон, именно там найдены многочисленные документы, свидетельствующие о традиционных ритуалах черной магии, наведении порчи, наложении проклятий, приворотах», — говорит Меири. Вавилонский Талмуд, например, рассказывает о колдуньях, живших отчужденно от общества. Особенно опасными, по мнению Талмуда, считались женщины, в основном пожилого возраста, сидевшие и, вероятно, колдовавшие на перекрестках дорог.
Арамейско-ивритские магические тексты были найдены на вавилонских чашах, обнаружены в знаменитой Каирской генизе. Несмотря на то, что древние евреи не подражали греко-римским практикам — писать проклятия на свинцовых пластинах, — в «Сефер а-разим», опять-таки обнаруженной в Каирской генизе, содержится рецепт составления проклятья врагов на металлических предметах.
Сохранились еврейские «куклы вуду» — маленькие фигурки со связанными руками и ногами — по мнению ученых, использовавшиеся в эротической магии. «Чтобы привлечь любовь, напиши имена на яйце и опусти его в огонь, и пусть, как этот огонь сжигает яйцо, также загорится любовь такой-то к такому-то, и не будет ей покоя, и ни на кого взглянуть она не сможет, пока не возгорится в ее сердце огонь любви», — один из способов приворота, который приводится в старинной книге с магическими рецептами. Нескольких минут знакомства с магическими предметами и манускриптами достаточно для того, чтобы проникнуться сокровенным страхом, который, наверняка, испытывали наши предки при общении с магами и колдунами.
Но если выполнение ритуалов черной магии требовало определенных знаний и способностей, то для того, чтобы навести на человека сглаз, можно было просто сильно позавидовать. Поэтому древние евреи не на шутку страшились дурного глаза и стремились всячески защититься от его последствий. Люди богатые и успешные старались скрыть свои достижения, дабы не привлечь дурной глаз. «Это верование было настолько сильным, что Талмуде мы находим любопытное утверждение о том, что «из 100 случаев смерти 99 случались из-за сглаза, и только один случай — по естественным причинам», поэтому уже в самые ранние периоды мы находим подтверждение тому, что люди стремились обороняться от дурного глаза», — пояснила Ори Меири.
Для отвода дурного глаза использовались зеркала разных форм, найденные в большинстве своем в захоронениях. На гипсовом основании размещался небольшой кусочек зеркала — глаз, улавливающий нехороший взгляд (на арамейском «эйна бишта») и возвращающий его завистнику. Существовали многоцелевые амулеты, в частности, сохранился такой амулет, созданный специально для девушки по имени Яита и призванный защитить ее от высокой температуры, озноба и дурного глаза. Существовали бумажные талисманы, писавшиеся на бумаге и «именем святых ангелов», отводящие буквально все виды глаз, которые только существуют — голубые, зеленые, большие, узкие, глаза женщины и мужчины, глаза юноши и старика… Такие талисманы вешались на стены дома. И в настоящее время широко распространены всевозможные хамсы.
Один из наиболее редких артефактов — круглый мраморный диск, изготовленный 2500 лет назад и обнаруженный в прошлом году на морском дне около Явне-Ям (рядом с кибуцем Пальмахим). Диск, представляющий собой огромный глаз, устанавливался на носу корабля. Остатки краски, которой был нарисован зрачок, сохранились до сих пор. Подтверждение распространенности таких талисманов можно найти на греческих вазах с изображениями кораблей, например, со сценой из путешествий Одиссея.
Не менее важным аспектом древней еврейской магии являлась защита дома. Начиналось все уже при входе в дом, для защиты которого использовались глиняные миски, испещренные спиралевидными письменами и перевернутые верх дном. Эта традиция была широко распространена в Вавилоне талмудического периода, в 5-6-м веках до нашей эры. Заговоренные чаши, закопанные у порога дома или расставленные по углам, служили западней для бесов и злых духов. Языки, использовавшиеся для написания заклинаний, разнятся — но общее у всех то, что заклинания написаны в форме спиралей, от центра к наружному краю чаши. Одна из версий, объясняющих эту последовательность, утверждает, что чтение написанного таким образом заклинания вызывало у беса головокружение. Более правдоподобное объяснение, по мнению современных ученых, заключается в том, что так было удобнее писать из-за техники письма. На многих чашах есть и изображения злых духов со связанными руками, что характерно для всех рисунков, изображающих демонов. Их руки всегда скованы, а на одной из современных чаш (19-20-й век, Сирия) изображенная демоница связана не только по рукам, но и по ногам».
Начиная со Средневековья большое распространение получили бумажные талисманы для охраны дома, которые вешались на стены. Заклинания, написанные на бумаге от руки или отпечатанные, одинарные или в четырех вариантах для всех четырех стен, защищали человеческое жилище от нашествия крыс, скорпионов, пожаров и эпидемий. Для разных стран характерны разные стили выполнения, в том числе и дизайнерский элемент. Текст бумажного талисмана из Италии дополнен изображениями танахических сцен, талисман же, найденный в Израиле — изображениями местных святых мест.
Еще одна обширная сфера магии посвящена манипуляциям, защищающим мать и ребенка, которая в древности была одной из наиболее развитых из-за всевозможных проблем, сопровождающих процесс беременности и родов, и воспитания младенца в первые месяцы его жизни. Самый большой враг матери и ребенка в еврейской традиции — это Лилит, первая жена Адама, которая после разрыва с мужем поклялась всячески вредить младенцам. На досуге Лилит соблазняет спящих мужчин. Об этом повествуют Талмуд и мидраши.
На всех талисманах, оберегающих мать и дитя, демоница изображена со связанными руками, как и все остальные бесы. Вокруг рисунка написаны заговоры и заклинания с упоминаниями разных ангелов, призванных защищать людей. Чаще всего встречаются ангелы Саной, Сансаной и Самангалоф, специализацией которых является защита именно от Лилит. В «Алфавите Бен-Сиры» Лилит предстает первой женой Адама, сбежавшей от него из-за сексуальных разногласий. Настигнутая посланными в погоню ангелами, она утверждала, что создана для того, чтобы губить новорожденных, но вынуждена была поклясться, что не будет вредить младенцам, у изголовья которых увидит изображения или имена задержавших ее ангелов. В одном из средневековых источников упоминается поверье, что смех ребенка во сне — признак того, что с ним играет Лилит, и его нужно щелкнуть по носу, чтобы прекратить наваждение.
Во многих общинах, в основном, восточных, и до сегодняшнего дня сохранился средневековый обычай охранять рожениц и новорожденных от Лилит с помощью нательных амулетов или листков с заклинаниями вроде «Прочь, Лилит!» и именами ангелов (Саной, Сансаной и Саманглоф), прикрепляемых над дверью в комнату роженицы и у изголовья ее постели. На сохранившихся до наших дней амулетах из Турции и Ирана, к примеру, изображены три этих ангела. Есть даже талисман — «гет» (разводное письмо) к Лилит, а также книга ангела Разиэля («Сефер Разиэль а-малах»), включающая магические и каббалистические тексты. Да и сам ангел Разиэль считается средством защиты от осложнений, возникающих при родах.
Амулеты и талисманы для личной защиты человека поражают своим разнообразием. Один из самыых удивительных талисманов — детская льняная маечка, обнаруженная археологами в Меарат а-игрот, где прятались повстанцы Бар Кохбы. На ее магическое предназначение указывают найденные рядом маленькие волосяные мешочки с органическими веществами, призванными защищать — соль, раковины, крысиный помет. Этот артефакт сохранился благодаря сухому климату Иудейской пустыни.
На украшениях, традиционно выполнявших роль амулетов, изображались рыбы, ящерицы, змеи, саламандры. Рыбы олицетворяли плодородие и защищали от сглаза. Хамсы, которые удалось найти, привезены из самых разных стран, в большинстве своем из Северной Африки: Марокко, Туниса, Алжира. Для Марокко характерны хамсы с изображениями змей и ящериц, саламандр. С течением времени хамса из обычного украшения превратилась в предмет религиозного обихода. Очень часто на талисманах появляется стих «Бен-Порат Йосеф, Бен-Порат але айн».
В еврейской магии придается исключительное значение букве и слову, и этому аспекту посвящен еще один зал выставки «Ангелы и демоны». Для евреев важны не только магические символы, но и магия самого Слова. Оттого здесь демонстрируются самые разнообразные примеры использования сочетания буквы и слов: оригинальный заговор в форме треугольника — амулет Византийского периода с греческим словом Агеос («святой»), где постепенно убирается по одной букве, точно так же, как в знаменитой еврейской мантре, обращенной к рабби Нахману из Умани.
Археологи находят также обрывки бумаги, обломки утвари, исписанные различными буквами алфавита. Сначала считалось, что это пробы пера каких-то древних писателей, но места, где были найдены подобные артефакты, не слишком подходили для занятий сочинительством, поэтому ученые сделали вывод об их магическом назначении. Очень часто буквы складывались определенным образом, ведь «цируфим» (сочетания букв и слов ивритского алфавита, составленные с определенной, чаще всего магической целью), как считали маги, способны призвать на помощь Высшие силы.
Отдельная история — множество магических и каббалистических книг, содержащих конкретные магические рецепты: как заставить кого-то влюбиться, как поссорить супругов и как их помирить, как предугадать заранее, будет ли счастлива та или иная пара, как лечить болезни и как их насылать. Большое значение уделялось рекомендациям относительно того, как забеременеть.
Ори Меири рассказала об одной из таких книг, где присутствуют знаки, совсем не похожие на буквы и пояснила, что это магические символы из мира египетской и греческой магии, заимствованные магией еврейской: «Здесь можно увидеть, как люди берут что-то извне и пытаются придать ему собственный смысл. Рядом с каждым значком можно увидеть ивритские буквы. Но, скорее всего, это не по-настоящему, потому что при более поздней попытке прочесть их никто особо не преуспел. Скорее всего, это что-то типа фантазии, попытки показать, что есть смысл, но его нет».
Большинство книг, содержащих конкретные магические рецепты, находятся в собрании очень среьезного коллекционера, есть те, которые случайно сохранились у людей, которые даже и не знали, насколько ценна, переданная по наследству ветхая книга. Более древние книги хранятся в различных музеях, в Управлении древностей. «Сефер Разиэль а-малах», датированная 1741-м годом и отпечатанная в Амстердаме, была дана Адаму самим ангелом Разиэлем. Только из одного имени этого ангела можно понять, что он относится к миру магии и мистики. «Раз» — это «сод», секрет, тайна. Одна из последних магических книг была издана в 2008 году, ее автор Ицхак Мизрахи, современный маг, который делает амулеты, привозит разные магические вещества из Марокко.
— Ори, в те времена люди искали кого-то, кто понимал во всех этих вещах…
— То же самое происходит и сегодня. Это целая область для исследований. Люди, предлагающие подобные услуги, считают себя обладателями определенной силы. Или у них был кто-то в семье и это передалось с генами, или они много учили и знают, или у них было какое-то откровение, повлиявшее на их занятия магией.
— А много ли в современном Израиле магов?
— Да, их достаточно много.
— Но как магия сочетается у евреев с верой в единого Бога?
— Действительно, с точки зрения Торы существуют опеределенные запреты, но исследователи Торы скажут, что всегда существуют нюансы. Отдельные цитаты, безусловно, запрещают магическую практику, но есть мнение, что запрещена лишь черная магия, а вот магия, связанная с врачеванием, как раз наоборот. Этому есть много подтверждений в Талмуде и в книгах мудрецов. Первое — вера в демонов и злых духов существует у евреев давно и прочно, еще со времен Первого Храма, и на практике это не вступает в противоречие с монотеизмом. Единственное, что в иудаизме почти не делается — не существует заклинаний Именем самого Б-га. Можно заклинать именами ангелов, но имя Всевышнего не используется.
— Каково отношение ко всему этому современных религиозных людей?
— По большей части, как к фольклору, и полностью отрицают наличие магии в иудаизме. С другой стороны, есть большие раввины, которые верят в это — и не только верят, но и практикуют магию, делаю камеи, например, рав Бацри, Ифельган, покойный рав Кадури. Один мой знакомый, вернувшийся в лоно религии, рассказывал мне, что рабби Нахман говорил: плавник рыбы — это «сгула». Что такое «сгула»? Это вещь, которая способна что-то сделать, повлиять на происходящие процессы. И данная вещь существует в природе, созданной Богом. И если мы воспользуемся этим, то это лишь усилим наши собственные силы, которые также даны нам Всевышним. Плавник рыбы поможет нам противостоять дурному глазу, и это нам дает Всевышний. Другими словами, совершить магическое действие — это воспользоваться чем-то уже существующем в мире, созданном Б-гом, обратив это в нашу пользу и на наше благо. А с другой стороны, если черная магия запрещена однозначно, то как тогда рассматривать такой ритуал, как «пульса де-нура», который время от времени проводят уважаемые в религиозном мире раввины?
— Как обстояло дело с еврейской магией в Европе?
— В ашкеназском мире магия тоже существовала, просто у восточных евреев больше развита культура талисманов-украшений. У ашкеназов больше книг, бумажных амулетов.
— У ашкеназов тоже была развита практика заимствований в магической сфере, как и у «мизрахим»?
— Магия — это традиция, потому что магические проявления присутствуют не только на Востоке или в Европе, все герои магических заклинаний и заговоров встречаются и там, и там. Вот, к примеру, книга, которую написал в 19-м веке дед моего деда в Курдистане. В ней мы видим те же темы, что и в книгах, написанных в других странах, а ведь тогда не было такой связи, как сейчас. Как есть заповеди, которые одинаковы для евреев, живших по всему миру, так существует и магическая традиция, пронизавшая все общины в диаспоре. Вообще, это требует более серьезного исследования. Практически до последнего времени магия оставалась вне сферы серьезных исследований. Именно сейчас наблюдается некоторое пробуждение, есть несколько уважаемых ученых, занимающихся этим — ведь магическая традиция насчитывает три тысячи лет!
— Реально ли найти первоначальный источник, что называется, начало начал?
— Ангела Саноя, защищающего от Лилит, и других родственных ему ангелов можно увидеть в образах Суни, Сусуни и Снигли на нееверейских талисманах византийского периода. По видимому, откуда-то они пришли. Есть мнения, что можно выстроить определенный маршрут их странствий по магическим традициям. В этом году вышла книга доктора Валаари о еврейской магии античного периода. Кроме того, он посещает современных магов и исследует их деятельность. Но нет серьезной библиографии.
— Почему рисунки, изображающие ангелов и демонов, столь примитивны?
— Я бы не стала называть этот рисунок примитивным. Действительно, есть в нем какая-то детскость, но думаю, что речь идет о неумении рисовать. Может быть, в этом заключен какой-то глубокий смысл, а может, примитивизм рисунка объясняется тем, что рисовали дети, так как только дети могут видеть бесов. Кроме того, из истории древнего Египта я знаю, что во многих случаях рисуют страшные вещи или явления в форме карикатуры, чтобы снизить уровень угрозы. И как есть сила слова, так существует сила изображения. В христианской традиции изображения демонов преследуют совершенно иную цель — напугать. Задача еврейской магии — обеспечить человеку ощущение безопасности, поэтому достаточно нарисовать демона схематически, но со связанными руками, и окружить заклинаниями. И цель будет достигнута.
— Не связано ли это с иудейской традицией не создавать изображений?
— Люди, занимавшиеся магическими практиками, были уверены в том, что действуют от имени Бога и религии. Все дошедшие до нас книги и амулеты не были отделены от религии, ведь раньше не было такого понятия — светский человек. Очень многие магические рецепты взяты из каббалистических книг, и нужно быть по-настоящему верующим человеком, чтобы убедить себя в том, что ты можешь воспользоваться этой силой, основанной на вере.
Сразу замечу - я не церковный человек.
Мне куда ближе исламская идея уммы, чем церковная бюрократия христиан.
Но я не дурак и понимаю, что эта церковная бюрократия - исторически обусловленная фаза монотеизма.
Как, кстати, и доталмудический иудаизм.
Кстати, в исходной концовке натурально появлялись ангелы, но авторы струхнули и решили не злить свою атеистическую целевую аудиторию.
Главный злодей - гибрид Дэвида Кореша и Фреда Фелпса.
Дэвид Кореш - это тот пророк, которого замочили ФБРовцы во время осады американским правительством секты Ветвь Давидова (фильм показывает похожую осаду).
А Фред Фелпс, например, утверждает, что Бог ненавидит США, а разрушение башен-близнецов и смерть американских солдат в бесконечных войнах - это справедливое божественное наказание за отступничество и гордыню.
Вот - настоящий правоверный!
А вот ещё один антихристианский фильм, после которого сложно не поддержать христианство.
Фильм является чистым фэнтези - Ипатия ничего подобного не открывала, и вообще, минуточку, является христианской святой .
Но вы же не ждали от талмудистов услышать что-то хорошее о христианстве, правда?
Впрочем, любая критика со стороны талмудистов является антикритикой, пиаром.
Христиане в фильме показаны как культисты-аллахакбаровцы (коими они на деле и являлись), которые откровенно высмеивают языческих божков и ниспровергают основанное на рабстве и социальной несправедливости кастовое общество язычников.
Это роднит их не только с современными мусульманами, но и с "политическими религиями" двадцатого века - коммунизмом и нацизмом. Как мы знаем, немецкая аристократия ненавидела нацистов именно за их эгалитарность, отказ от кастовости и сословности. Другой вопрос, что в нагрузку шла украденная у англичан бредовая расовая теория - но тогда наука ещё не знала о структуре ДНК, поэтому дадим скидку нацистам на их недостаточную научную подкованность.
К христианам в фильме предъявляются четыре основных претензии: "враги науки", "ограничивают права женщин", "сжигают людей", "не любят евреев".
Учитывая, что западная наука зарождалась в монастырях - святилищах грамотности, а эффекты феминизма мы легко можем лицезреть в современном мире, такая критика бьёт мимо цели.
Что же касается сжигания людей и антисемитизма - тут, я думаю, комментарии не требуются.
События, описанные в фильме, повторялись много раз, и они повторятся вновь.
Ми заставым нэвэрных свынья уважать наш културный асобиннасть, слюшай!
Биомассу - в биореактор! Кафиров - в ГУЛАГ! Бей кафира бластером!
Покуда язычники будут возводить идолы - правоверные будут их жечь.
Всех деградантов, всех оккупантов - Сжечь! Сжечь!! Сжечь!!!
Огонь Герострата - огонь Прометея!
Башни. Будут. Гореть.
Дома. Надо. Сидеть.
Пол. Пот. Жив.
Мы выжжем старую траву, чтобы выросла новая.
FIRST-THOUGHT//GIVER-OF-WILL_KNOWS_ALL--ACKNOWLEDGE//SUBMIT!!
Сохранено
Различные формы магии и чародейства, волшебство и связь с потусторонним миром, гадание по звездам и другие формы оккультизма известны с глубокой древности. В Библии не раз упоминаются и различные оккультные практики того времени, и люди, прибегающие к ним. Ветхий завет различает хартуммим, чародеев и волшебников при дворе фараона, и хашшефим, магов, гадателей и чародеев, распространенных в Вавилонии, Ассирии и Палестине. Первые, вероятнее всего, были египетскими жрецами и известны главным образом тем, что повторили некоторые чудеса, совершенные перед фараоном Моисеем и Аароном. Их могущество не простирается дальше этого, великие чудеса, совершаемые Богом для спасения избранного народа, остаются для них недосягаемыми. Сила хартуммим, хотя и реальная, выглядит в библейском рассказе ограниченной. Вторые, хашшефим, чаще всего не были жрецами, хотя их деятельность так или иначе оказывается связанной с язычеством, особенно в Палестине. Гадатели и астрологи, вызывающие мертвых и изготовители приворотных зелий, они были широко распространены по древнему Востоку и пользовались популярностью у местных племен.
Для Израиля хашшефим представляли значительный соблазн, тем более что у них нашлись подражатели и среди самих иудеев. Поэтому синайское законодательство включает ряд запретов на занятия оккультной практикой. Наиболее подробно сформулирован этот запрет в Втор. 18:9-13 , где различные виды магии названы «мерзостью», по причине которой Бог отвергает предающихся магии хананеев. Характерно, что отвержение ворожбы, гаданий и вызывания мертвых обычно находится не в культовых и религиозно-практических разделах закона, но в его нравственной части; запрет на оккультную практику соседствует с запретом на блуд и требованием почитать старших (Лев.19:26-32) . Наряду с более или менее понятными вещами, закон перечисляет и давно забытые формы волшебства и чародейства. К числу таких архаических явлений можно отнести запрет варить козленка в молоке его матери, портить край бороды, стричь голову кругом и т.п.
Важное место в том, что Пятикнижие говорит о чародействе, занимает рассказ о Валааме, астрологе и прорицателе, вызванном, вероятно, из Вавилонии. Валаам, маг и заклинатель духов, тем не менее, был способен услышать волю Единого Бога. Он благословил Израиль, вместо того, чтобы проклясть его; согласно сообщению Чис. 23:23 , именно отсутствие волшебства и ворожбы в избранном народе сделало его неуязвимым для заклинателей.
В рассказе о первом израильском царе Сауле пророк Самуил говорит о волшебстве и идолопоклонстве как о тягчайших грехах, сопоставимых по существу с противлением воле Творца. Книга пророка Наума называет главными причинами гибели ассирийского царства жестокость и чародейство его обитателей.
Однако, поселившись в Ханаане, Израиль не избежал соблазна прибегнуть для достижения земного благополучия к популярным среди хананеев оккультным практикам. Многие пророки обличали эти факты, предупреждая, что волшебство и чародейство отвратительны Богу и являются прямым нарушением Завета. Гнев и сарказм обрушивают пророки как на самих чародеев, так и на тех, кто прибегает к их услугам, чтобы добиться желаемого ценой неверности Всемогущему. В День Господень, когда явится суд Божий над всею землей, всякое чародейство будет уничтожено и прорицатели будут посрамлены.
В Деяниях апостолов приводится ряд примеров столкновения апостолов с магами (в русском переводе они обычно называются волхвами), так или иначе противящимися проповеди Евангелия. Так, волхв Симон пытается купить у апостолов благодать Святого Духа за серебро, откуда появился и термин «симония». Елима и другие маги и прорицатели прямо характеризуются как служители сатаны. В целом Новый завет полностью подтверждает категорический запрет на занятия оккультизмом и магией, поскольку они несовместимы с верой в Господа Иисуса Христа.
Доказать на суде причастность человека к колдовству — дело весьма трудоемкое. Гонители ведьм были рады любой официальной помощи. В течение многих лет две книги, написанные со знанием дела и свободно трактующие понятия, дали судам необходимую правовую базу.
Одна из этих книг называлась «О демономании ведьм». Автором ее был французский юрист и демонолог Жан Воден. Впервые книга вышла в Париже в 1580 году, впоследствии была переведена на многие языки и неоднократно переиздавалась. Боден сам принимал участие в судах над ведьмами и в «Демонологии» обобщил свой богатый опыт. Он предложил первое официальное определение ведьмы: «Та, которая, зная законы Бога, пытается совершать свои поступки, заключив сделку с дьяволом».
«Демонология» поистине учила жестокости и бессердечию, поскольку в ней Боден давал рьяным охотникам на ведьм, например, такие советы: «Нельзя придерживаться общепринятых правил ведения следствия, ибо доказательства могут быть настолько неубедительны, что вряд ли удастся вынести смертный приговор хотя бы одной из миллиона ведьм, если вы будете действовать лишь в рамках закона».
Он советовал применять следующие методы ведения следствия и допросов: имена тайных осведомителей не называть, заставлять детей давать показания на родителей. Если на человека падала лишь тень подозрения, ему уже гарантировалась верная дорога в камеру пыток, «так как людская молва редко ошибается». Лицо, однажды обвиненное в близости с дьяволом, не могло быть оправдано, если, конечно, ложь обвинителя не оказывалась уж очень явной и «не затмевала солнца».
С не меньшей жестокостью высказывался Боден и о мерах наказания за колдовство. Будучи сторонником практикуемых тогда мучительных казней, он был обеспокоен тем, что ведьм часто предают слишком легкой смерти: «какое бы наказание ни определили ведьме, пусть даже поджаривание на медленном огне, оно все равно будет легким и не идет ни в какое сравнение с тем, что уготовано им в этом мире сатаной, не говоря уже о вечных муках, которые ожидают их в аду. А наш огонь может жечь их не более часа, пока ведьмы не погибают…
А тот судья, который не доглядит и упустит ведьму, сам должен быть казнен», — утверждал Боден. О другой книге, любимой охотниками на ведьм, как-то сказали: «…совершенное орудие законного убийства». Она называлась «Молот Ведьм» и вышла в свет в 1486 году. Сам Боден, проявив изрядное усердие, почерпнул немало информации с ее страниц. Написанная на латыни двумя монахами доминиканского ордена, деканом Кельнского университета Якобом Спренгером и братом Хайнрихом Крамером, книга представляла собой настоящую энциклопедию колдовства. Кроме того, она стала одним из первых интернациональных бестселлеров, выдержав к 1520 году не менее тринадцати переизданий. Это пособие было переведено на немецкий, французский, английский и итальянский языки.
Книга состояла из трех частей. В первой из них авторы убеждали гражданские и церковные власти в том, что число ведьм и колдунов огромно и они творят ужасные злодеяния. Приводились не связанные друг с другом унылые очерки, во всех подробностях описывающие отречение от католической веры приверженцев дьявола, оказывающих почести Сатане и забавляющихся с инкубусами и суккубу-сами. Говорилось о том, что любые сомнения в существовании ведьм уже сами по себе еретичны. В Библии было написано: «Ворожеи не оставляй в живых» (Исход, гл. 22, ст. 18). Где еще можно отыскать лучшее руководство?
Вторая часть книги предписывала тщательное изучение тех злодеяний, которые ведьмы могли совершить. Сюда входили все бедствия и невзгоды, известные человеку: от гибели урожая до сердечного приступа. И не существовало им иного объяснения, чем проделки ведьм. В последней, заключительной части «Молота ведьм», описывались частные истории, объяснялось, как возбудить судебное дело против ведьмы, как собирать факты и как получить от обвиняемой необходимое признание, без которого приговор не мог быть вынесен. В книге, по некоторым подсчетам имеющей четверть миллиона слов, кроме всего прочего, предлагались многочисленные советы по ведению допросов, содержанию в камере и применению пыток в отношении ведьм. Очевидно, что необходимые улики от обвиняемой получить было не так уж сложно.
Заключительная часть «пособия» полностью написана одним автором — Хайнрихом Крамером, человеком с богатым опытом преследования ведьм и экзекуций над ними. Он отличался такой жестокостью, что возроптали даже местные жители. Известно, что для большего правдоподобия обвинений он нанял женщину, покладистую, но не отличающуюся большим умом, и заставил ее прятаться в печи, изображая дьявола. По указанию Крамера, она оклеветала многих горожан. Палач загонял невинных в казематы и подвергал жестоким пыткам. Епископу Бликсенскому стоило немалых усилий избавить эту область от бесчинств Крамера. Но последний тоже не бездействовал и в 1484 году получил от Иннокентия VIII папскую буллу — документ, запрещающий препятствовать преследованию ведьм. После публикации «Молота ведьм» Крамер был морально реабилитирован и даже стал необычайно знаменит как эксперт-демонолог.
"Интересная газета. Оракул" №11 2013 г.
